Какая болевая точка у украинской энергетики. Интервью с топом Luxoft

В июне 2019 года американская компания DXC (образовалась в результате слияния Hewlett Packard Enterprise и CSC) завершила сделку по покупке IT-компании Luxoft за почти $2 млрд.

Январская новость о планах американцев удивила рынок. Ходили зрадо-разговоры о том, что DXC “съели Luxoft с потрохами”. Особенно шумели в России. И неудивительно - российский офис Luxoft, откуда в свое время началась компания, в свое время занимался важными госпроектами. Например, был главным создателем российской государственной системы экстренного реагирования при авариях “ЭРА-ГЛОНАСС”. Наверняка процедура расставания с таким подрядчиком была непростой. 

Однако внешне изменений не видно. Украинский Luxoft, согласно DOU, недавно похудел на 250 человек. "У нас был вывод операционных функций на внешних сервисных провайдеров", - комментируют это в компании. Так или иначе Luxoft держится в топ-5 IT-компаний страны. 

По утверждению топ-мендежмента, компания совершенно автономна от DXC. Покупку и у них, и у американцев называют идеальным дополнением друг друга. Luxoft продолжает давать техническую экспертизу в проектах разных сфер. Среди них выделяются финансы, automotive, энергетика. 

Как раз об энергетических проектах корреспондент Liga.Tech и пообщался с Дмитрием Вильчинским - чтобы, так сказать, раскрыть невидимую сторону того, как электричество попадает в наши квартиры, ноутбуки и смартфоны.

Как усложняются энергосистемы городов и стран? Почему в украинскую энергетику с трудом идут инвестиции? Каким маршрутом наработки Luxoft заходят в нашу страну? И как же отразилась на компании покупка со стороны DXC?

Обо всем этом - в интервью.

НЕМНОГО О ПОГЛОЩЕНИИ

- Дмитрий, начну с актуального - сделки с DXC. Как вы лично начали общаться с новыми коллегами оттуда? По каким поводам?

- С людьми из DXC я начал контактировать буквально на следующий день после объявления о сделке. Их менеджеры, управляющие бизнесами в энергетике, как ни удивительно, отслеживали нашу публичную деятельность. За эти полгода у меня было несколько сотен встреч с DXC. В том числе и с их клиентами. 

У DXC на сегодня порядка 20% аутсорсинговых денег индустрии. Они практически везде. Как раз кроме сервисных компаний, в которых присутствуем мы. И мы идеально дополняем друг друга. С нашими офферингами мы можем приходить к их существующим клиентам и предлагать не просто инфраструктурные технологические решения, а решения на стыке технологий и домена. Мы сейчас практически непобедимы, потому что ни у кого такого офферинга больше нет. 

- Автономность Luxoft как-то изменилась после сделки?

- Нет. Еще при анонсе говорилось, что Luxoft будет независимой компанией - и бренд, и структура, и управление, и офферинг. Мы получаем возможность доступа к клиентам, ресурсам, продажникам и инженерам DXC. И огромные возможности с точки зрения увеличения нашего бизнеса. Но в принципе никакого давления нет. Мы - инновационная компания, которой DXC хочет расширить свое портфолио. 

- Говорят ли, с какими проектами работать?

- Нет. Мало того, они нам предлагают работу, и мы можем отказываться, если считаем, что эта работа для нас неинтересна либо не имеет смысла с точки зрения развития нашего офферинга. 

- Не было ли это с их стороны покупкой возможного конкурента в сфере? 

- Точно нет. Мы нигде не пересекаемся. 

- А в чем все-таки проявляется иерархичность и ваша подчиненность DXC? 

- Перед нами ставят цели по развитию бизнеса. Эти цифры агрессивны. Это абсолютно нормально, и они нам очень помогают. Вся платформа, вся сейловая мощь DXC в нашем распоряжении.

- Luxoft в свое время стартовал из Москвы. Как в России отнеслись к покупке “исконно русской” компании американцами с учетом особо трепетного отношения к США?

- Luxoft уже давно не исконно русская компания. Да, пока она присутствовала только в Москве и Омске, еще можно было так сказать. Но как только они открылись в Украине, и с точки зрения количества инженеров Украина стала крупнее, чем Россия, все изменилось. 

- Украинская часть до сих пор больше российской?

- Да, Украина – самый крупный центр разработки в Luxoft.

ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ ВЫЗОВЫ И НЕВОСХИТИТЕЛЬНАЯ ЗЕЛЕНАЯ ЭНЕРГИЯ

- Сколько у вас клиентов из энергетической сферы? 

- Именно у Luxoft - около 10. А системы, к которым мы приложили руку, работают в двух третях стран мира. Мы помогаем нашему главному клиенту - лидеру в создании систем. 

- Если очень простыми словами, почему вообще стоит обсуждать проблемы энергосектора? 

- Сложность решений для энергетической сферы растет экспоненциально. Если вспомнить, например, конец XIX века, был механический или тепловой генератор, рядышком с ним лежал провод и был потребитель - станок или ряд станков. Управлялось это достаточно просто. Нужно включить станок? Запустил генератор, поработал, выключил. Все вручную и по необходимости.

Когда у нас начали массово расширяться потребители электроэнергии: города, области, огромное количество коммерческих предприятий, сложность систем возросла до такой степени, что без систем автоматизации стало невозможно обходиться. Индустрия автоматизации доставки и распределения электроэнергии - молодая. Ей порядка 40 лет.

- А что входит в эти 4 млн?

- Это по-прежнему коммерческие электростанции: тепловые, атомные и гидро. Они управляются большими системными интеграторами. В первую очередь это компании, которые занимаются транспортировкой электроэнергии на большие расстояния в больших объемах.

Но за последние 30 лет, даже за последнюю декаду, появилось огромное количество частной генерации. Всю эту генерацию нужно интегрировать в сеть. 

- Какие главные проблемы?

- Главная проблема: электричество - это все еще товар. Но такой товар, который должен быть потреблен мгновенно. Если есть генерация, должно быть потребление - и никак иначе. Параметры сети тоже должны соблюдаться, иначе вся наша техника прекратит свое существование. 

В пределах одного оператора по транспортировке энергии нужно понимать, есть ли у него дисбаланс по генерации или потреблению. Лишнюю энергию он «отдает» соседям. Есть правила взаимодействия между собой. Как правило, это торги на аукционах. Система торгов - самый верхний уровень, который позволяет потом уже совершить перетоки больших объемов энергии. Дальше они, к примеру, перешли в область. В области нужно обслужить древовидную структуру, которая распределяет электричество каждому потребителю. 

Балансирование всего потребления и всей генерации - это очень непростая задача. Она решается математически, автоматически. Мы производим балансировку на всех уровнях, постепенно собирая информацию, агрегируя с потребителей. И начинаем предсказывать, когда и какой у нас будет кривая потребления. В соответствии с ней мы управляем генерацией и говорим, сколько нужно произвести.

- А как здесь учесть возобновляемую энергию?

- Ее практически невозможно точно предсказать. Варианты есть, но точность не 100%. В коммерческой генерации ты сказал, что столько-то тогда-то должно быть выработано - и это делается. А здесь солнце не посветило, ветер не подул... 

- 4 млн “генераторов” в Германии. А что в Украине?

- Цифры у меня нет. Она точно растет, но количественно существенно меньше, чем в Германии. 

Германия на протяжении десятилетия помогала населению с установкой солнечных батарей. В какой-то момент они дошли до состояния, когда у них 100% генерации было из ВИЭ - и это тоже плохо. Кажется восхитительным, но нет. Мы не можем полностью полагаться на возобновляемые источники, именно в силу их природы - они не всегда есть. 

Нам по-прежнему нужны традиционные источники генерации, которые смогут покрывать дисбаланс в нужный момент. А это все же коммерческие организации. Если вдруг они прекращают работу, то становятся неприбыльными, разваливаются и уходят с рынка.

Германия осознала это и начала вводить налог на renewable генерацию. Сейчас люди, у которых есть солнечные батареи, платят несколько процентов от суммы, которую бы они заплатили, если бы покупали энергию у государства. 

УКРЭНЕРГО, ДТЭК И НЕНАДЕЖНЫЕ ИНВЕСТИЦИИ

- Давайте ближе к украинским кейсам. С чем компания работает в нашей стране? Какие проблемы у нас решаются? Что происходит на этом фронте, который не видят люди, сидящие в квартирах и включающие свет. 

- Много всего происходит. К сожалению, наше участие на сегодняшний день незначительное. На протяжении последних десяти лет мы опосредованно работаем с крупнейшим и единственным оператором в Украине (Укрэнерго - Ред.). 

- Опосредованно - это как?

- У них развернута система наших клиентов, которую мы же и разрабатывали. Мы - сервисная компания, выполняем разработку под заказ. И самый крупный наш клиент в энергетике - лидирующая компания в мире по созданию систем автоматизации передачи и распределения электроэнергии. Украина - один из клиентов этой компании. 

- Действительно непрямой маршрут.

- У нас было несколько попыток работать напрямую. Эти компании к нам приходили. Чаще это выглядело больше консультацией, чем заказом на разработку. Была парочка тендеров, в которых мы участвовали. Мы в них не прошли. Недавно был тендер на разработку рынка электроэнергии в Украине. Мы пошли на этот тендер в консорциуме с одним из вендоров, у которого этот продукт уже существует.

- Каких именно?

- Экономических, политических, клиентских.

- Когда это было?

- В прошлом году. Насколько я знаю, Украина рынок запустила. Кем и как он был реализован, я не знаю. 

- Это все ваши проникновения в Украине?

- К сожалению, пока да. У нас есть общение с крупнейшей utility в Украине (вероятно, имеется в виду одна из облэнерго, принадлежащих Ринату Ахметову - Ред.). Пока что тоже на уровне предложений. Они сделали запрос, мы сделали предложение, они думают. 

В нефтегазовой сфере мы тоже общаемся с транспортной компанией и общались с добывающей компанией. У нас накоплено много опыта по нефтегазодобыче. Тоже очень интересная работа. Огромное количество науки вовлечено. 

- На какой, по вашей оценке, ступеньке эволюции находится Украина? По состоянию физических сетей, наполненности IT-продуктами?

- Украина очень неоднородна. На уровне транспортировки мы чувствуем себя неидеально, но неплохо. Опять-таки благодаря продуктам мировых лидеров по управлению процессами транспортировки. Здесь по 10-балльной шкале я бы поставил 7. Utility-компании опять-таки очень неоднородные. За последние годы происходило много слияний и поглощений компаний. 

- Имеете в виду наши облэнерго?

- Да. В итоге они слились под одним основным владельцем (ДТЭК Рината Ахметова - Ред.). И этот владелец тоже очень неоднородный - так как покупка производилась массово, и у каждой компании была своя культура, набор инструментария, подход к обслуживанию и т.д. 

Мне тяжело сказать, на каком уровне находится вся компания. Насколько мне известно, они достаточно прогрессивные и стараются выйти на серьезный уровень автоматизации. Насколько это удается в дочерних компаниях - тяжело сказать. Те тендеры, в которых мы участвуем с ними, достаточно продвинуты. Но вопрос в реализации.

- Удавалось соединиться по части проектов?

- Мы общаемся уже порядка пяти лет, но у нас не было живого коммерческого проекта. Познакомились на фоне одного из наших первых акселераторов для решения болевых точек индустрии. Он был посвящен управлению спросом. Мы разработали платформу, которая позволяла управлять термостатами в домах и коммерческих зданиях. По сути мы могли utility-компании предоставить возможность в случае пиковой нагрузки удаленно уменьшить нагрузку у потребителей. Конечно, при согласии этих потребителей. 

На тот момент архитектура была революционной и начала имплементироваться. Но, тем не менее, даже до сих пор нет подобных систем, развернутых массово. 

Даже в наших реалиях, если мы срежем верхний пик пусть на пару процентов и соответственно уменьшим количество инфраструктуры для поддержания всей энергосистемы, стоимость доставки упадет в два раза. 

Мы находимся на уровне 95% точности предсказания потребления. И борьба идет за сотые доли процента. Потому что чем точнее мы будем, тем точнее будем управлять генерацией, тем легче будет системам, тем меньше пиковых нагрузок, тем меньше отказов. 

- Если говорить о нашей стране, какие есть болевые точки помимо неоднородности и ситуации с пиками?

- Законодательство, конечно. 

- В каком плане?

- Тот же закон о “зеленом” тарифе. С одной стороны, он интенсифицировал инвестиции в отрасль. Но, на мой взгляд, это исключительно коррупционная схема для тех, у кого есть доступ к реализации подобных проектов. Может быть, “коррупционная” - громкое слово. Но очень непрозрачная. 

- Но с 2020 года должен стартовать новый порядок - зеленые аукционы под станции альтернативной энергетики. 

- Я видел, что идут изменения. Видел, что в какой-то момент запретили использовать солнечную генерацию на земле для частников. 

- И недавно Зеленский запрет отменил.

- Вот такая турбулентность в принципе предостерегает инвесторов от участия в этом рынке.

Стабильность нашего законодательства очень низка. Это, к сожалению, влияет на инвестиционный климат. 

- Как обычно, технологический вопрос уступает социальному и законодательному?

- Все всегда сводится к вопросу денег. Практически любой вопрос, включая законодательные, можно перевести в деньги. Посчитать, какие прибыли или убытки принесут подобные законодательные изменения. Вопрос в том, кто заинтересован в том, чтобы привести их к максимальной прозрачности. Правила игры должны зафиксироваться. Чтобы люди, компании, фонды понимали, как с ними жить и как строить бизнес.

- А насколько в принципе далека Украина от внедрения продвинутых интеллектуальных систем в энергетике?

- Нужно понимать, что всегда есть баланс между разработкой решения под себя и покупкой/адаптацией готового решения. Каждой компании-энергопоставщику разрабатывать такие решения под себя бесполезно, слишком дорого и не нужно. Мировые лидеры уже вложились, потратили десятки миллионов долларов на разработку таких систем. Теперь эти системы доступны, и их можно купить за относительно небольшие, в сравнении с разработкой, деньги. 

- Вопрос в том, готовы ли у нас их купить и когда?

- Думаю, дело не столько в покупке IT-систем, сколько в покупке ее физических элементов. Нужно покупать цифровые счетчики, элементы коммуникации для энергоресурсов, чтобы системам было с чем работать. Но это очень большие инвестиции, а выше я говорил, что большие инвесторы пока сомневаются в заходе на рынок. 

Может быть, компании захотят сами инвестировать. Но инвестиции в инфраструктуру исчисляются миллиардами. Если вы хотите полностью перестроить городскую энергосистему, это фантастические деньги, и облэнерго подобные затраты сами не тянут. Постепенно - да. Чаще всего, это происходит реактивно: когда что-то сломалось, тогда и меняют на новое.

- Я, конечно, сам нашу инфраструктуру отверткой не ковырял, но подозреваю, что она у нас так себе качества, советского наследия, особенно в небольших городах. Можно ли как-то компенсировать ее ветхость хорошей интеллектуальной системой? 

- К сожалению, нет. И дело не в качестве инфраструктуры, а в ее возрасте. У любого оборудования есть срок, и со временем оно выходит из строя. У нас электросеть была построена с заделом в два раза. Все это работает уже много десятилетий. Там, где оно приходит в негодность, идет замена на что-то современное. 

Но для того, чтобы интеллектуальная система была применима, нужна критическая масса элементов, которыми можно управлять. Пока этой критической массы нет, система малополезна. Она полезна, когда есть чем управлять и откуда брать данные. Я сомневаюсь, например, что в Киеве есть SCADA-система (система контроля за технологическим процессом в реальном времени, собирает информацию с датчиков на линиях - Ред.) для уровня распределения. 98%, что нет.

РАЗРАБОТЧИКИ, КОНКУРЕНТЫ И АМБИЦИИ

- Как распределены команды, которые занимаются разработкой IT-решений для энергетики? Есть ли в Украине разработчики?

- О да.

- “О да” - то есть их много? (смеется)

- В нашей практике находится порядка 500+ человек. Подавляющее большинство - наверное, 90% - в Украине, это Киев и Днепр. Есть небольшое присутствие в Мексике, существенное присутствие в США - в силу того, что клиентские центры разработки находятся там, а нам нужно иметь локальное присутствие на инженерном уровне. 

- Какие именно задачи украинцы решают? Какие части продуктов ваших клиентов вы делаете? Может, от клиента только шильдик, а под капотом все ваше?

- На сегодняшний день, наверное, мы участвуем и имеем экспертизу в 95% портфолио существующих в мире типов систем. Торговые системы, телеметрия, управление транспортировкой, автоматизация подстанций, включая оборудование передачи данных через линии электропередач. Дальше - distribution management systems - это системы распределения электроэнергии буквально к финальному потребителю. Там же системы управления отказами. И системы управления отказами в режиме шторма - если вдруг какое-то происшествие, нужно максимально быстро и эффективно восстанавливать электроэнергию для максимального количества потребителей.

Сейчас мы практически везде. Еще у нас есть опыт по мониторингу и предсказанию возобновляемой генерации. 

- Что из свежего в разработке?

- Один из последних наших созданных акселераторов - peer-to-peer торговля электроэнергией - когда соседи могут торговать друг с другом и исключить стоимость доставки из своего счета. А стоимость доставки, как правило, составляет две трети счета за электроэнергию. 

Например, у меня есть солнечная батарея, а у соседа - электрический автомобиль. И я могу продать ему лишнюю энергию напрямую. Это подразумевает также подключение всех этих элементов к системе. Мы предоставляем гораздо больше данных системе распределения. Можем подключить автомобиль, как хранилище энергии, можем подключить настенную батарею, солнечную генерацию и обычный счетчик потребления. Вся информация стекается, и каждый домовладелец может иметь как минимум четыре распределенных источника электроэнергии. 

- Это уже где-то имплементируется?

- Да. В Нью-Йорке есть хороший пример - компания LO3. Они проводят пилотный проект. Полностью отключились от utility-компаний и пару кварталов существуют при помощи peer-to-peer торговли. Поставили себе на крыши солнечные батареи, ветрогенераторы и распределяют энергию ее между потребителями и батареями

- Какой топ-5 стран мира используют ваши наработки?

- США, Канада, Бразилия, Аргентина, почти вся Европа, Индия. Япония - точно нет, они очень независимы в плане энергетики, у них принципиально другие подходы. Точно Австралия, большое присутствие в Средней Азии.

- Вы работаете с компаниями-производителями систем. Говорите, что можете делать практические любые их элементы. А что делают сами заказчики?

- Они, в первую очередь, управляют ожиданиями и требованиями к этим системам. Они носители знаний индустрии, а мы носители знаний технологий в этой индустрии. Но их ценность как раз в том, что они могут создать новое поколение не технологических решений, а именно индустриальных.

- А они постановщики задачи?

- Да. Они общаются с операционным рынком, с компаниями, которые занимаются предоставлением электроэнергии или ее транспортировкой. Или взять нефтедобычу - в ней очень много науки. Электроэнергетический рынок идет по экспоненте, а в нефтедобыче пожалуй, двойная экспонента. “Нефтянка” была сильно отставшей в технологическом смысле, но стремительно догоняет, и современные решения для нефтедобычи вызывают восторг у инженера. 

- Вы наблюдаете за конкурентами? У кого из топ-5 украинских IT-компаний еще есть наработки, подобные вам?

- Мы нарастили массу знаний внутри нашей команды при помощи специалистов из энергосферы. На сегодняшний день у нас порядка 15% софтверных инженеров - люди с образованием и опытом работы конкретно в этой индустрии. 

В энергетике я не вижу ни одного конкурента не только в украинских компаниях или присутствующих в Украине, но и пока что в мире. Мы выходим на уровень компаний, которые по сути являются нашими клиентами. 

- Тогда логичным кажется, что вы с вашей экспертизой рано или поздно можете выйти на собственный продукт. Есть ли такие амбиции?

- Есть, и мы их реализовываем. То, что мы называем акселераторами, это, по большому счету, продукты, которые позволяют решить определенную индустриальную проблему. Они частично продаются. У нас был пример, когда наш же клиент купил у нас подобное решение . Дальше на основании этого продукта создал проект, который мы же дальше и разрабатывали. На основании самой первой системы по управлению спросом мы получили другого большого клиента. Какие-то элементы этой системы мы продавали другим клиентам.

Эта штука важна не столько с точки зрения продажи как есть, сколько как ускорения разработки продуктов для наших клиентов, новых или существующих. 

- А создать продукт и выйти на рынок с ним самостоятельно, не под чужим шильдиком?

- Мы не ставим перед собой амбиции заменить клиентов, но хотим их дополнить. У нас огромная масштабируемость и присутствие по всему миру, которого часто нет у наших клиентов. Мы в очень многих вещах можем помочь - это в первую очередь наша цель.